Однажды Виталия увидела в местных новостях сюжет о Паше – мальчике из приюта, у которого в пожаре погибли родители. Виталия вместе с мужем Алексеем решили помочь мальчику, в один момент оказавшемуся без родителей. Но когда они пообщались с Пашей, то поняли, что лучшая помощь – это взять его в свою дружную семью. Однако после усыновления супруги столкнулись с тем, что родные дети не приняли Пашу. Я – родитель рассказывает о том, как Алексей и Виталия Паняевы разработали свою стратегию по примирению детей и подружили враждебно настроенных подростков.
Мой муж Алексей. Я вообще никогда не думала о приемных детях. У нас своих двое. Пятилетняя Саша и Андрей, ему скоро будет 13. И я бы могла родить еще.
Да, мой муж и отец Павла служили вместе в армии. Алексей после службы получил высшее образование, открыл свой бизнес. А отец Паши пошел по военной стезе. Он очень часто уезжал. Его жена – переводчик, тоже вечно в командировках. Паша 10 лет жил у бабушки.
Два года назад мой Лeша пришел с работы и сказал, что скоро пойдем на новоселье. Потому что его армейский друг наконец-то решил осесть здесь, купил дом и скоро строители закончат ремонт.
Прошло буквально две недели, и этот дом сгорел. Пашины родители очень сильно обгорели и скончались в больнице.
О Паше я узнала из местных новостей. Журналисты делали о нем сюжет. Он на камеру стихотворения читал, на вопросы отвечал. Я еще подумала: «Какой мальчик умный, жалко, что изувечен на всю жизнь». Я тогда даже не связала факт гибели сослуживца моего мужа и его жены и этого мальчика.
У него обожжена щека и рука. Не просто обожжена. Половина лица – сплошной ожог. Хорошо, что глаз смогли спасти. Рука тоже сильно пострадала, но только внешне. Функционирует она абсолютно нормально.
Сначала он именно с ней и был. Она его забрала сразу же после пожара. А потом… инсульт, второй. Так Паша оказался в детском доме. Его бабушка жива и сейчас, мы к ней ездили. Просто ни говорить, ни ходить больше не может. За ней ухаживает ее сестра, она тоже уже немолода.
О том, что родители незадолго до пожара забрали Пашу к себе, мы не знали. Сначала мы просто хотели помочь как-то мальчику. А после визита в детский дом выяснилось, что мы были знакомы с его родителями.
Да, конечно. Муж стал обсуждать с заведующей, как мы можем помочь Паше. А мне разрешили с ним пообщаться. Он сидел на детской веранде, на дощатом полу, раскрашивал что-то. С ним никто не играл. Я подошла, спросила, что он делает. Он показал мне нарисованную ракету, объяснил, где у неё сопло, где двигатель. Очень долго рассказывал. Я у него спрашиваю: «Ты откуда столько знаешь?». Он говорит: «Папа рассказывал». И начал давить карандашом в бумагу. Я увидела, что он плачет. Просто очень тихо, опустив голову. Ему тогда уже было почти двенадцать, но он казался младше своих лет.
Наверное, это неправильно, но я считаю, что такие решения часто принимаются на эмоциях. А потом уже два варианта – либо вы доводите дело до конца, либо в какой-то момент остываете и сдаетесь. Для того, чтобы розовые очки упали с глаз, придумали хорошую штуку – курсы приемных родителей. Мы их с мужем прошли. Ходили к Паше на выходных, приносили ему продукты, одежду. Он нам радовался, я читала ему книжки. А потом один раз устроил жуткую истерику – не хотел, чтобы мы уходили. Уйти, конечно, пришлось. Леша тогда сказал: «Денег хватит. Давай усыновим?». Я согласилась. Хотя боялась, что наши дети будут тяжело переживать появление взрослого ребенка в семье.
Да, прямо в тот же вечер, когда решили начать собирать документы. Наша маленькая Саша сделала большие глаза и сказала: «А он не будет мои журнальчики резать?». Больше её ничего не волновало. Старший покивал головой и убежал. К тому моменту он уже был знаком с Пашей. Но они разные. Паша – гуманитарий, книжный червь. Андрей – спортсмен, больше склонен к математике.
Павел не детдомовский ребенок. У него была вполне благополучная семья, отличная бабушка. И в детдоме он провел чуть больше года. То есть типичным проблемам детдомовских детей, про которые я начиталась в Интернете, неоткуда было взяться.
И тем не менее, конфликтов избежать не получилось. Паша как-то схватил футболку Андрея. Мальчики примерно одного телосложения, футболки были очень похожими, а Андрей ему сказал: «Будешь брать мои вещи, тебя отправят в детский дом!». Я отругала Андрея, а он говорит: «Ну и люби чужого сынка, раз я тебе не нужен!».
Мы с мужем дружно решили, что семьи без споров не бывает вообще. Поэтому после каждого детского конфликта мы, глубоко вздохнув, решали каждую ситуацию по отдельности. Очень много говорили. Причем, надо сказать, что с Сашей Паша подружился. И сейчас дружит. На качелях ее катает, рисует ей какие-то заморские корабли.
А в Андрее мы стали воспитывать мужчину. Это Леша так говорит. Стали у него все спрашивать. «Андрюш, скажи пожалуйста, куда ты хочешь, чтобы мы поставили твою игровую приставку? А то нам Паше надо место освободить для стола». «Андрей, покажи Паше, как нужно включать компьютер и игры какие-нибудь».
Конечно, будь на месте Паши другой ребенок, ничего бы не вышло. Но нам повезло. Паша готов быть «опекаемым», не главным. Больше того скажу – ему так легче и удобнее. Адаптация прошла всего за полгода – мы уже восстановили семейный мир. И ни о чем не жалеем. Если есть возможность помочь – надо это делать.
Рекомендации психологов по поводу того, как погасить конфликты в новой семье, читайте в нашем материале о соперничестве между родными и приемными детьми.
Елена Кононова
