Анатолий Гриценюк большую часть жизни проработал преподавателем в столичной школе. С детьми общаться он любил, но своей семьи так и не создал. Ему было сорок три года, когда в его жизни появился маленький племянник Петя. Мама Пети жила на юге Украины, работала врачом и случайно погибла во время военных действий в этом регионе. Восьмилетний Петя оказался в приюте. Кроме дяди Толи из Москвы родственников у него не было. Столичному учителю ничего не оставалось, кроме как оформить опекунство над школьником. О том, как стать папой без теоретической подготовки, а также помочь ребенку справиться с одиночеством и последствиями стресса, рассказывает Анатолий Гриценюк.
В графе «отец» в свидетельстве о рождении у Пети фамилия, имя и отчество его дедушки. Записывали со слов сестры. Она не рассказывала, кто был отцом ребенка. Когда родился Петя, сестра все свое время проводила с ним. Потом вышла на работу, а Пете наняла няню. Около трех лет назад ей предложили выгодный контракт в украинской клинике, и она уехала. В последние годы мы только созванивались.
До его пяти лет общались очень часто. Сестра просила подготовить племянника к школе, и я с ним занимался. Но опять же – занимался, а не жил. Приходил два-три раза в неделю, учил считать-писать. Петя – непоседливый ребенок, с ним нелегко было тогда, да и сейчас непросто. Он вряд ли воспринимал меня как родственника.
Ему было почти шесть. Он должен был пойти в школу уже там, на новом месте жительства сестры. Ей предоставили служебную квартиру. Она хирург, хороший специалист. В первый год сестра часто приезжала, пока были живы наши родители, а потом перестала. Петю я увидел впервые, после двухлетнего перерыва, восемь месяцев назад, в приюте. Совсем скоро ему исполнится девять.
Сначала он меня не узнал. Я удивился, насколько быстро произошедшая трагедия изменила его. Иногда мы связывались с сестрой по скайпу, так что я прекрасно знал, как он выглядит. Упитанный, очень активный ребенок. Он подбегал к экрану, задавал мне вопросы, озорничал. А в приюте он был отдельно от других детей. Сидел в углу и рисовал. Он очень похудел. Я подошел к нему, обнял. Он уткнулся в меня лбом. Мы просидели молча почти час. А потом я не мог его оторвать от себя. Конечно, нельзя было сразу его забрать с собой. Нужно было собрать документы. Когда я уходил, его держала воспитательница. Петя орал, захлебывался слезами. В общем, устроил истерику. Он хотел уехать со мной. Петя – домашний, избалованный мальчик. Приютские законы, коллектив, где все равны – это тяжелое испытание для него.
Нет, все произошло очень быстро. Я по всем параметрам подходил, как усыновитель. К тому же близкий родственник. Как раз в этот момент администрация региона приняла решение об упрощении оформления процедуры опекунства или усыновления. То есть не нужна была справка из Школы для приемных родителей. Достаточно было обычного набора документов. Спустя пару месяцев я увез Петю в Москву.
Дома у нас не возникало проблем. Сестра много работала, как и я. Петя был приучен к определенному режиму дня. Он легко вставал, я отвозил его в школу. Через месяц он стал ходить в школу сам – она недалеко от дома. После уроков Петя оставался на продленку, где выполнял все уроки. Вечером я забирал его, и мы шли ужинать. Я холостяк и не привык готовить, поэтому ходили в кафе. Дома у Пети был «планшетный час» - я разрешал ему поиграть в игры. Потом он ложился спать. В общем, между ним и мной конфликтов не было. А вот из школы уже через неделю пришли дурные вести.
Петя продолжал вести себя, как в приюте. Он принципиально ни с кем не общался. Когда все строились и шли в столовую, он оставался в классе. Его вызывали к доске – он делал вид, что не слышит.
На переменах играл в салки с первоклашками. Он с ними даже не разговаривал, просто бегал среди этой кучи-малы и все.
Я перестроил всю свою жизнь. Понимаете, я даже не говорил с ним про сестру. В первый месяц он иногда сам вспоминал про нее, начинал плакать. Потом перестал. Во всяком случае, при мне. Когда Петя появился в моей жизни, я сначала не понимал, что все изменится. Был очень закрыт для него. Как будто он мой ученик, а я преподаватель. И вот мы случайно оказались рядом. Он побаивается и ведет себя тихо, я не обращаю внимания. Такое поведение и дало негативные плоды. То есть трудности с адаптацией в классе. Я немного поменял свой график и приезжал за Петей после обеда – сам делал с ним уроки. Купил абонемент в тренажерный зал с бассейном и стал брать его с собой. Начал готовить дома. Так мы могли посидеть вдвоем, в домашней одежде, это тоже сближает.
Я понял одну простую вещь – никакие психологи, воспитатели и социальные работники не помогут решить проблемы с адаптацией ребенка, пока родители или родитель не начнет уделять ему время. Много времени.
Да. У Пети появились друзья. Это тоже произошло не по взмаху волшебной палочки. Я подружился с родителями его одноклассника на школьном собрании. Объяснил им, что Пете тяжело в новом коллективе. Мы провернули целую операцию. Родители Петиного одноклассника уезжали в командировку, я договорился, что их сын, Гриша, останется у меня. Сначала они не общались. Но два парня в одном помещении вдвоем, в выходной день! Конечно, в результате они начали вместе играть. И таких моментов было множество. Как только я начал помогать Пете, проблемы стали исчезать одна за другой. Он не называет меня папой. Просто потому что никого и никогда так не называл. Но я чувствую, что я отец. И это дорогого стоит.
Беседовала Елена Кононова
